Под вещью (res) в юридическом смысле понимается материальный безличный предмет, допускающий над собой полную и непосредственную власть лица. “Названием вещи охватываются также юридические отношения и права” (D. 50. 16. 20). Некоторые вещи существуют во внешней природе, их можно осязать — это телесные вещи (res corporales); другие вещи только мыслятся — это бестелесные вещи (res incorporales), к которым относятся обязательства и все имущественные права, кроме права собственности.

Вещи бывают движимыми (mobiles) и недвижимыми (immobiles). К вещам движимым римляне относили те, которые допускают перемену места без повреждения, а к недвижимым — те, которые не допускают перемены места без повреждения. Понятием недвижимости охватывалась земля, все, что по законам природы находится в недрах земли, и все, что искусственно или органически соединено с поверхностью земли — постройки, посевы, насаждения. Относительно последних существовало правило: “сделанное на поверхности следует за землей” (superficies solo cedit), т.е. право на земельный участок подразумевает и право на вещи, которые фундаментально сцеплены с поверхностью участка. Это означало, в частности, что не могло быть разных собственников у земли и дома, на этой земле построенного.

Римское право

Вещи могут быть простыми и сложными.

Простые вещи — это такие вещи, части которых органически связаны в одно целое (лошадь, статуя); право на такую вещь всегда распространяется и на часть его.

Сложными вещами называются те, которые искусственно составлены из отдельных разнородных вещей, например, корабль или строение. Особый вид сложных вещей составляет совокупность отдельных вещей, существующих раздельно, но соединенных общим именем или назначением, например, библиотека, стадо скота и т.п. Право на сложную вещь, особенно на совокупность отдельных вещей, может и не включать в себя право на все части этой вещи.

Вещи могут быть также делимыми и неделимыми. Делимой вещью в юридическом смысле признается та вещь, которую можно разделить на несколько частей, не нарушая ценности и сущности самой вещи. Возможно также деление не реальное, а только мыслимое, когда делится собственно ценность вещи, а сама вещь, например, лошадь, принадлежащая нескольким лицам, разделена быть не может. Делимость вещей имеет важное значение в том случае, когда прекращается общая собственность нескольких лиц на одну вещь: делимая вещь при этом разделяется между ними физически, а неделимая отдается одному из них, а остальные получают денежную компенсацию.

Вещи бывают потребляемыми и непотребляемыми. Потребляемой вещью является та, которая при потреблении уничтожается или теряется для владельца (например, продукты, деньги). Непотребляемой называется та вещь, которая при употреблении не уничтожается и лишь постепенно теряет свою ценность (драгоценные камни и металлы, предметы мебели и т.д.). В связи с этим делением устанавливались различные гарантии возврата тех или иных вещей, отданных в пользование.

Вещи могут либо принадлежать к определенному роду (genus), либо не иметь родовых признаков. В первом случае они именуются родовыми, во втором — индивидуальными. Стоимость родовых вещей, с точки зрения участников того или иного правоотношения, может определяться числом, мерой, весом. В случае гибели родовой вещи ее всегда можно заменить другой вещью того же рода, что нашло свое отражение в поговорке “genus non periit” (род не погибает). Индивидуальная вещь рассматривается участниками правоотношения как конкретный и неповторимый экземпляр данного рода вещей, при гибели или утрате она замене не подлежит. Примерами родовых вещей могут быть деньги, древесина, строительный камень, зерно, примером индивидуальной вещи — произведение искусства.

Вещи также делятся на главные и побочные. Побочной вещью называется вещь, которая в некоторых отношениях зависит от другой, главной вещи. Правоотношения, касающиеся главной вещи, распространяются также и на побочные. К побочным вещам относятся части главной вещи, принадлежности и плоды.

Часть вещи могла быть отдельным объектом сделки только в случае ее отделения от целого (например, по законам XII таблиц, чужое бревно, использованное в постройке, может быть затребовано собственником только в том случае, если дом будет разобран [1]). В остальных случаях юридическое положение главной вещи определяло и положение частей.

Принадлежность вещи могла быть физически не связанной с самой вещью, но без принадлежности данную вещь нельзя было использовать (как, например, замок без ключа); поэтому, при отсутствии особых оговорок в сделке, действовал принцип: “принадлежность следует за вещью”, т.е. право на вещь автоматически давало такое же право на ее принадлежность.

Плоды вещи — это прежде всего продукты земледелия и приплод скота, но также и добыча на охотничьих участках, продукция земных недр (камень из карьера), вообще всякий доход, приносимый вещью (включая проценты с капитала). Юридическая судьба плодов обычно зависела от правового положения вещи, но тем не менее, встречались ситуации, когда вещь принадлежала одному лицу, а плоды потреблялись другим.

Вещи также делятся на такие, которые могут быть предметами оборота (купли-продажи, мены, оценки и т.д.) между частными лицами (res in commercio) и вещи, находящиеся вне оборота (res extra commercium). К вещам вне оборота относятся:

Вещи божественного права (res divini juris) — вещи, посвященные богу, могилы усопших и т.д.
Вещи человеческого права (res humani juris): res communes omnium — общие для всех (атмосфера, море и его берега и т.д.); res publicae, т.е. вещи, принадлежащие государству как юридическому лицу и предназначенные для общего пользования всех членов общества (театры, цирки, каналы, водопровод и т.д.) [2].

Вещи, которые могут быть предметами оборота, являются, как правило, объектами частных прав. Из различных прав частных лиц на вещи римляне раньше всего признали право владения, а затем — право собственности. Кроме того, могли существовать права на чужие вещи, которые не принадлежат непосредственно управомоченному лицу, но могут быть использованы им в том или ином отношении. Об этих правах на вещи и пойдет речь в следующих разделах.

1.2. Владение

Владением (possessio) называется фактическое господство лица над вещью. Владение может быть следствием права собственности на эту вещь, но владелец может и не быть собственником, а собственник, в свою очередь, может утратить владение своей вещью. Ульпиан даже утверждал, допуская некоторое преувеличение, что владение и собственность не имеют между собой ничего общего (D. 41. 2. 12). На самом деле в подавляющем большинстве случаев право владения и право собственности принадлежали одному и тому же лицу. Тем не менее, собственность и владение рассматривались юристами как разные правоотношения и охранялись разными правовыми средствами.

Владением считалось далеко не всякое фактическое обладание вещью. Римские юристы выделяли два элемента или признака владения: (1) corpus possidendi (“тело владения”), т.е. реальное господство лица над вещью, выражавшееся в обладании ею, пользовании или охране, и (2) animus possidendi (“дух владения”), т.е. твердое и постоянное намерение владеть вещью для себя, относиться к ней как к своей. Этот второй признак отличает владение от другого правоотношения, которое называется держанием (detentio).

Держатель — квартиросъемщик, хранитель чужой вещи, исполнитель поручения, обязавшийся произвести какие-то действия с чужой вещью, фактически обладает вещью, но не может относиться к ней как к своей. Юридически это выражалось в том, что держатель, в отличие от владельца, не имел права самостоятельно, от своего имени требовать правовой защиты в том случае, если некое третье лицо посягало на данную вещь. В подобной ситуации держатель должен был обратиться к собственнику, который и предпринимал соответствующие действия [3]. Поэтому римские юристы считали, что владение может осуществляться не только непосредственно, но и через посредство другого лица: “Мы считаемся владеющими не только тогда, когда владеем сами, но и когда кто-нибудь находится во владении от нашего имени, хотя бы он не был подчинен нашей власти, каковыми являются арендатор и квартиросъемщик; мы осуществляем владение также через тех, кому мы отдали вещи на хранение или в ссуду, или кому безвозмездно предоставили жилье. В этих случаях мы считаемся владеющими сами, <…> если только мы не намерены покинуть владение, а только оставляем его, чтобы позднее за ним вернуться”. Из этих слов Гая (4. 153) также вытекает, что лицо, “подчиненное нашей власти”, тем более не может выступать в качестве владельца: например, подвластный сын обладает вещью не для себя, а для домовладыки.

Владение могло быть правомерным и неправомерным. В первом случае у владения вещью есть некое юридическое основание (чаще всего, право собственности). Во втором случае такого основания нет. Однако владелец мог и не знать об этом, если, допустим, приобретал на рынке краденую вещь. Поэтому римское право также отличало добросовестного владельца от недобросовестного.

Добросовестным владельцем (bonae fidei possessor) называется лицо, приобретающее вещь от несобственника, которого по извинительному заблуждению считает собственником, а также лицо, которое полагает, что присвоенная им вещь — ничейная, хотя на самом деле у нее есть собственник.

Недобросовестный владелец отличается от него тем, что знал или должен был знать о неправомерности своего владения. Таким образом, вор осуществлял в отношении вещи владение и неправомерное, и недобросовестное, а тот, кто купил у него краденую вещь, не ведая о ее происхождении, рассматривался как владелец добросовестный, хотя его владение вещью и не было правомерным.

Различие между добросовестным и недобросовестным владением имело вполне конкретные юридические последствия. В эдикте претор объявлял, что будет защищать только добросовестного владельца, но не того, кто завладел вещью насильственно, тайно, или того, кто получил ее от собственника во временное пользование до востребования и не желает отдавать (D. 43. 17. 1). Кроме того, добросовестный владелец со временем мог стать собственником вещи по давности владения, а недобросовестный — нет. Наконец, недобросовестный владелец в том случае, если собственник предъявлял ему иск о возврате вещи, мог быть присужден к уплате большей суммы в возмещение разных издержек, чем владелец добросовестный [4].

Установление и прекращение владения. Владение может быть приобретено либо непосредственно, тем самым лицом, которое собирается владеть вещью для себя, либо представителем этого лица. В первом случае владение устанавливается, как только лицо, решившее приобрести вещь для себя (т.е. при наличии “духа владения”), получает фактическую власть над этой вещью (“тело владения”).

Внешне этот второй, физический элемент владения мог выражаться и в том, что вещь оказывалась в руках или в доме владельца, и в том, что владелец получал ключи от склада, если речь шла о большой партии товара, и в том, что приобретатель земельного участка вступал на его территорию, и даже в том, что владелец охватывал взглядом вновь приобретенную вещь (здание, земельные угодья). В некоторых редких случаях для установления владения было достаточно лишь выражения соответствующего намерения, при том, что физически вещь оставалась в тех же руках, что и прежде. Это происходило, если держатель вещи (например, хранитель или наниматель) приобретал ее в собственность, либо если собственник продавал вещь и тут же, не передавая покупателю, брал ее в наем.

Если же приобретение владения осуществляется через представителя, то этот последний должен, во-первых, иметь намерение приобрести вещь не для себя, а для того, кого он представляет, и, во-вторых, установить физическое господство над вещью вышеперечисленными способами. При этом также должна быть выражена воля владеть вещью со стороны лица, для которого представитель ее приобретает. Представителем мог быть не только подвластный сын или раб, но и любое постороннее лицо, лишь бы его действия отвечали упомянутым условиям. Корпорации, пользовавшиеся статусом лиц, вступали во владение вещами только через представителя.

Прекращение владения может быть добровольным и недобровольным. Владение прекращается добровольным способом, когда владелец теряет и волю владеть вещью (что должно быть сознательно выражено в словах или действиях), и фактическую власть над ней (при невозможности или нежелании восстановить эту власть). Признаками добровольного отказа от владения могли служить договор о продаже вещи, вывоз вещи на свалку, длительное отсутствие какого-либо ухода за земельным участком, намеренное нежелание охранять мало-мальски ценные предметы и т.д.

Недобровольная утрата владения подразумевает лишь потерю физического господства над вещью, хотя воля владеть ею и не была утрачена. Украденные или потерянные вещи переходили в чужое владение [5], вещь погибшая или ставшая внеоборотной также терялась для владельца. Владение, приобретенное через представителя, прекращалось, если владелец теряет волю владеть вещью, или если представитель утрачивал фактическую власть над вещью, либо выражал намерение обладать вещью не для владельца, а для себя. Смерть владельца тоже прекращала владение.

1.3. Защтиа владения

По римскому праву, защита владения осуществлялась не исками, как защита права собственности, а административным актом претора — интердиктом, который запрещал любые посягательства на вещь, принадлежавшую владельцу, со стороны какого-либо лица, или требовал вернуть отобранную у владельца вещь обратно. Интердикт выдавался владельцу без судебного разбирательства вопроса о правомерности или неправомерности владения вещью; претор устанавливал лишь наличие добросовестного владения и факт его нарушения.

Это было необходимо, во-первых, для того, чтобы немедленно пресечь самоуправство: если то лицо, которое пытается отобрать вещь у владельца, на самом деле обладает правом собственности на эту вещь, ему следует отстаивать свое право через суд, а не прибегать к насилию.

Во-вторых, интердикт позволял упорядочить предстоящее судебное разбирательство, поскольку претор, требуя оставить вешь в распоряжении владельца, тем самым определял, кто будет истцом, а кто — ответчиком.

В-третьих, подобная практика исходила из той предпосылки, что чаще всего именно владелец и является собственником. По этой причине в римской юриспруденции установилось мнение, согласно которому “любой владелец уже в силу того, что является владельцем вещи, имеет больше права на нее, чем тот, кто не владеет” (D. 43. 17. 2), и даже возникла поговорка “beati possidentes” — блаженны владеющие. Таким образом, правосудие в начале любого спора становилось на сторону владельца и возлагало обязанность доказывать свои права и отстаивать их через суд не на владельца, а на другое лицо.

Интердикты, защищавшие владение, главным образом делились на две категории:

интердикты, направленные на удержание владения, которые защищали владельца в том случае, если кто-либо мешал его владению или оспаривал его;
интердикты, направленные на возврат владения, которые защищали владельца тогда, когда владение уже было отнято.

В свою очередь, интердиктов, направленных на удержание владения, было два. Первый касался владения недвижимыми вещами и начинался со слов “uti possidetis” (“как вы теперь владеете”).

Смысл интердикта uti possidetis сводился к запрету изменять сложившееся положение вещей: “как вы теперь владеете, владейте и впредь”, если только владение было добросовестным. Если же противная сторона доказывала, что вещь приобретена порочно (силой, хитростью и т.д.), то обладатель ее обязан был возвратить вещь прежнему владельцу Второй интердикт защищал владение движимыми вещами и начинался со слова “utrubi” (“у кого из двух”). Его формула гласила: “У кого из вас двоих вещь, о которой идет спор, пробыла большую часть этого года, против того запрещаю применять насилие” (т.е. вещь отдавалась данному лицу, у которого запрещалось отбирать ее насильственно).

Интердикт utrubi также сопровождался той оговоркой, что он не распространяется на недобросовестное владение. Таким образом, защита владения движимыми вещами отличалась тем, что владельцем не обязательно считался тот, у кого вещь находилась в данный момент. Доказательством владения являлся тот факт, что кто-то из спорящих обладал вещью в течение более долгого времени в рамках годичного срока, который отсчитывался от дня издания интердикта.

Интердиктов, направленных на возврат владения, также было два.

Первый из них — интердикт “unde vi ” (“откуда насильственно”) — служил для возврата владения недвижимостью, потерянного в результате насилия или угроз. Такой интердикт гласил: “Откуда ты насильственно выгнал его, это владение ему верни”, причем виновный в насилии обязан был возместить убытки и вернуть плоды, полученные им за все время пользования вещью [6]. За интердиктом unde vi пострадавший мог обратиться к претору в течение года после того, как у него насильственно отняли недвижимость.

Вторым интердиктом этой категории был интердикт “de precario”, используемый в случаях, когда лицо, получившее вещь на время, до востребования, не желало ее возвращать, несмотря на требование владельца [7]. Если владелец доказывал, что имела место именно такая ситуация, то по интердикту de precario виновный обязан был немедленно вернуть вещь и возместить убытки, понесенные по его вине. Интердикт de precario отличался тем, что не содержал оговорки относительно добросовестности или недобросовестности владения. Таким образом, тот, кто получил вещь во временное пользование, не мог удерживать ее у себя, ссылаясь на то, что владелец вещи приобрел ее недобросовестным путем.

2. Собственность

2.1. Сущность и виды права собственности в Риме

В частном праве институт собственности является одним из важнейших. Постепенно, не сразу римская юридическая практика и теория пришли к осознанию того, что собственность является наиболее абсолютным господством лица над вещью, которое дает обладателю этого права всестороннюю возможность пользования и распоряжения вещью и исключает любое воздействие на вещь и претензии на нее со стороны посторонних лиц. Содержание права собственности не сводится к перечню отдельных правомочий, хотя классические юристы и пытались выделить отдельные “части” этого права.

К числу правомочий собственника они относили возможности производить с вещью следующие действия: uti — пользоваться, frui — извлекать плоды, abuti — распоряжаться (продавать, уничтожать, передавать), possidere — владеть и т.д. Тем не менее, содержание собственности, как утверждал, например, Ульпиан, невозможно ограничить определенным списком правомочий. Сущность собственности состоит в том, что она дает “полную власть над вещью” (D. 1. 2. 4. 4), т.е. возможность делать с вещью все, что прямо не запрещено. При этом право собственности имеет две стороны: положительную, т.е. право собственника свободно осуществлять свою власть над вещью, и отрицательную, т.е. право устранить всякое постороннее лицо от распоряжения вещью.

Право собственности в древнем Риме, как и в современной юриспруденции, считалось наиболее абсолютным по сравнению с любым другим отношением лица к вещи, но и оно имело свои ограничения. Осуществление права собственности, в особенности земельной, не должно противоречить интересам общества в целом и интересам других собственников. Поэтому закон устанавливал различные ограничения, которым собственник был обязан подчиняться. Уже в законах XII таблиц собственнику земельного участка было предписано допускать на свою территорию посторонних лиц, которые не имели иного доступа к местам погребения, позволять соседу собирать желуди, упавшие на участок с деревьев, растущих на соседской земле.

Позднее были установлены и прочие ограничения, например, то, что собственник земли не должен был препятствовать естественному стоку воды с соседнего участка. Право собственности могло быть ограничено и по воле самого собственника, если он уступает свои права на свою вещь другим лицам. Наконец, ограничения возникали также при установлении общей собственности нескольких лиц на одну вещь (condominium). В этом случае право каждого ограничено правами других собственников, и распоряжаться вещью в целом можно лишь с общего согласия, хотя своей долей [8] каждый может распоряжаться по своему усмотрению, например, требуя раздела общей вещи [9], или продавая свою долю постороннему лицу. В целом же действовал следующий принцип: собственник не обязан доказывать, что имеет право производить со своей вещью те или иные действия, напротив, должно быть доказано всякое ограничение собственности.

Развитие права собственности в Риме имело свою историю. В своем древнейшем праве римляне признавали только т.н. квиритскую собственность [10] (dominium eх jure Quiritium), которая была доступна только гражданам Рима, и которую, если речь шла о наиболее ценных в то время вещах (земля, дом, скот, рабы), следовало приобретать только путем выполнения торжественных древних обрядов, прежде всего, манципации. Источником правовых норм, регулировавших отношения, связанные с квиритской собственностью, было цивильное право.

Позднее, по мере развития товарно-денежного оборота, практика показала необходимость установления более свободных форм передачи и приобретения собственности. Поэтому в преторском праве защитой стала пользоваться не только квиритская собственность, но и право на вещи, приобретенные без совершения древних и обременительных формальностей и прочно удерживаемые в имуществе (in bonis) приобретателя.

Так возникла бонитарная (или преторская) собственность, которая была защищена не нормами древних законов, а положениями преторского эдикта. В классическом римском праве оба эти вида собственности — квиритская и бонитарная — существовали параллельно, отчего Гай (1. 54) писал, что у римских граждан существует “двойная собственность”.

Что касается чужеземцев (перегринов), то достаточно рано их собственность на движимые вещи также получила правовую защиту. Основанием этой защиты служило “право народов” (jus gentium).

Собственность перегринов в том, что касалось движимых вещей, охранялась теми же средствами, что и собственность римлян, и не случайно в классическом римском праве возникло предположение, что “правом народов” регулируется любая собственность на движимые вещи, будь то собственность римлян (исключая скот и рабов [11]) или чужеземцев. Право собственности на недвижимость в Риме у перегринов отсутствовала, хотя отдельным лицам и даже общинам такое право предоставлялось в качестве особого пожалования. В этом последнем случае права перегринов защищал претор по делам иностранцев (praetor peregrinus), который в формуле иска допускал фикцию: судье предлагалось считать, что истец-перегрин является римским гражданином.

В римских провинциях местные жители, не имевшие гражданских прав в Риме, также рассматривались как перегрины, и их собственность регулировалась теми же нормами. При этом провинциальная земля считалась собственностью Римского государства и частично перешла во владение римских граждан, а тем провинциалам-землевладельцам, чья земля не была отобрана римлянами, предоставлялось право пользования ею согласно местным законам и обычаям. Римские граждане также владели землей в провинциях на правах пользования, а не собственности. Защищалось такое право преторским интердиктом, как и любое владение.

В III в. н.э началось постепенное сглаживание различий между разными видами собственности. Предоставление римского гражданства всем свободным жителям провинций, приравнивание италийской земли к земле провинциальной в налоговом отношении стирали разницу между собственностью граждан и перегринов [12], между правами на недвижимость в Италии и в провинциях.

Древние способы приобретения квиритской собственности также вышли из употребления, что со временем лишило смысла различие между собственностью квиритской и бонитарной (преторской). Итог этого процесса был подведен в законодательстве Юстиниана, где был закреплен единый вид собственности, приобретаемой и защищаемой одинаковыми правовыми средствами.

Для обозначения собственности все это время использовалось слово dominium (с добавлением “ех jure Quiritium” или без него), однако в классическом римском праве стал употребляться также равнозначный ему термин proprietas. Вместе с самим учением о собственности, разработанным римскими юристами, и этот последний термин был унаследован правом современных западных стран (“собственность” по-английски — property, по-французски — propriete, по-итальянски — proprieta).

2.2. Приобретение права собственности

Способы приобретения собственности в римском праве делились на первоначальные и производные.

Производный способ переносит право собственности от прежнего собственника к новому, а первоначальный подразумевает установление права собственности независимо от права предшественника, если таковой был, либо же приобретение права на вещь, никому не принадлежащую. В первом случае объем правомочий собственника зависит от того, какие права имел его предшественник, поскольку тот не мог передать новому собственнику больше прав, чем было у него самого. Во втором случае, при первоначальном способе приобретения собственности, объем правомочий собственника никак не связан с тем, какие права на данную вещь кто-либо имел прежде.

К первоначальным способам приобретения собственности принадлежат следующие:

Оккупация (occupatio) — присвоение вещи, не имеющей собственника. Такая вещь могла быть захвачена каждым желающим, который сразу же становился собственником. Оккупация устанавливает право собственности при двух условиях, первое из которых — то, что вещь является бесхозной, т.е. впервые становится предметом правоотношений, как, например, добыча рыбаков, охотников и птицеловов, появившиеся или обнаруженные в море новые острова, дикие животные, вещи, брошенные прежним собственником [13], а также имущество, принадлежащее врагам римского государства [14]. Вторым условием является наличие воли лица, завладевшего вещью, приобрести эту вещь в собственность. Особым случаем оккупации считалась находка клада. Под кладом римляне понимали движимое имущество, которое так долго было спрятано, что хозяина уже невозможно было отыскать. От прочих бесхозных вещей клад отличался тем, что мог быть найден в земле, имеющей собственника, и поэтому его следовало рассматривать как часть главной вещи, т.е. земельного участка. Тем не менее, в классическом римском праве собственник земли не всегда признавался собственником всего клада. Во II в. н.э. было установлено следующее правило: найденный на чужом участке клад делится пополам между нашедшим и собственником земли. Если же кладоискатель не имел разрешения собственника на поиски клада, то собственник получал все. В неприкосновенном — священном или погребальном — месте намеренно искать клад запрещалось, но случайно нашедший клад становился его собственником.
Приобретение собственности по давности владения. Римское право допускало, что лицо, добросовестно владевшее вещью в течение определенного срока, приобретало право собственность на нее даже в том случае, если у данной вещи уже имелся собственник. Срок давности устанавливался как раз с той целью, чтобы у прежнего собственника было достаточно времени отыскать и истребовать свою вещь. Если же собственник по истечению этого срока не объявлялся, то справедливость и хозяйственная целесообразность требовали признать право собственности на вещь за тем, кто ею все это время владел. В цивильном праве приобретательная давность называлась usucapio. Законы XII таблиц (VI. 3) устанавливали, что право собственности дает двухлетний срок владения недвижимостью и один год владения движимой вещью. Ограничение, касающееся добросовестности владения, в цивильном праве первоначально сводилось к тому, что вещь не должна быть краденой, однако затем к этому были добавлены и другие требования: право собственности по давности не устанавливалось на вещи, отобранные насильственно или полученные во временное держание до востребования. В течение всего срока владение должно быть непрерывным, если же владение по преемственности переходило от одного владельца к другому, то в срок давности последнего владельца засчитывалось и время владения его предшественников. Так, наследник, к которому переходила вещь, мог засчитывать в свою пользу то время, в течение которого вещью владел умерший.

Права на землю в провинциях не подлежали регулированию цивильными нормами, отчего в классический период императорское законодательство установило особый способ правовой защиты длительного добросовестного владения провинциальной землей. Он назывался “прескрипцией о давности владения” (longi temporis praescriptio) и заключался в следующем: когда собственник, надолго забросивший свое имение, возвращался и предъявлял иск тому, кто завладел его землей и обрабатывал ее, то претор делал приписку (praescriptio) к формуле иска, предписывая судье решить спор в пользу ответчика, если срок давности владения составлял 10 лет. Впрочем, если истец доказывал, что он постоянно проживал в другой провинции и поэтому не мог позаботиться об имении из-за большого расстояния между его местожительством и спорным участком, то срок давности возрастал до 20 лет. Те же сроки приобретательной давности (10 и 20 лет) в провинциях устанавливались и для владения движимыми вещами. Со временем владелец и сам получил право предъявлять иск собственнику, если тот отбирал у него вещь после истечения срока давности.

В праве Юстиниана два способа установления приобретательной давности — usucapio и longi temporis praescriptio — были объединены. Были установлены единообразные во всей империи сроки приобретения собственности по давности владения: для движимых вещей — три года, для недвижимости — 10 лет, если прежний собственник вещи и ее нынешний владелец проживают в одной провинции, и 20 лет, если они живут в разных провинциях. Вновь было подтверждено, что владение должно быть непрерывным и добросовестным, причем на вещи краденые приобретательная давность не распространялась, хотя бы владелец и не знал об их происхождении.

Производные способы приобретения права собственности различались в зависимости от формы передачи собственности, которая в древнем цивильном праве, когда речь шла о наиболее ценных вещах, имела характер торжественной церемонии (манципация и судебная цессия), а в классическом праве сводилась к простой передаче вещи при соблюдении определенных условий (т.н. традиция).

1). Манципация (mancipatio). Право собственности на вещи, которые считались манципируемыми (res mancipi), т.е. землю, дом, скот и рабов, передавалось от одного лица к другому, согласно установлениям цивильного права, с помощью церемонии, именуемой mancipatio. Этот обряд требовал присутствия обоих лиц (обычно это были продавец и покупатель [15]), самой вещи или ее символа (например, горсти земли с продаваемого участка), пяти свидетелей и весовщика, который должен был взвесить кусок меди, передаваемый продавцу в качестве платы за вещь [16]. В ходе манципации произносились установленные обычаем фразы; например, покупатель должен был провозгласить: “Я утверждаю, что это вещь является моей по праву квиритов”. Таким образом, путем манципации передавалась только квиритская собственность.

2). Судебная цессия (in jure cessio). Слово cessio переводится как “уступка”, и сам этот способ передачи собственности действительно представлял собой уступку права собственности на вещь одним лицом в пользу другого. Цессия происходила в форме фиктивного, мнимого судебного спора: прежний собственник вещи и ее приобретатель являлись к претору, и приобретатель заявлял, что вещь принадлежит ему. Прежний собственник молчал или соглашался, после чего претор объявлял вещь собственностью приобретателя. Таким путем можно было закрепить право собственности, приобретенное в результате покупки, отказа от наследства и т.д. Эта церемония так же, как и манципация, переносила право квиритской собственнности, однако, в отличие от манципации, судебная цессия могла иметь своим предметом не только манципируемые, но и любые другие вещи (за исключением денег).

3). Традиция (traditio). Данный термин буквально переводится как “передача”. По сути традиция и представляла собой простую передачу вещи без выполнения древних обрядов наподобие манципации. Необходимыми условиями переноса права собственности путем традиции являются:

(1) совпадение намерений лица, передающего вещь, и лица, ее принимающего, в том, что вещь передается именно в собственность приобретателя, а не в пользование или другое держание;
(2) наличие у лица, передающего вещь, права собственности на нее [17];
(3) отсутствие запрета, установленного законом, завещанием, судебным приговором, на передачу данной вещи в собственность другого лица.

Несоблюдение этих условий приводило к тому, что при передаче вещи перенесения права собственности не происходило. Некоторые юристы (Павел, Ульпиан) также полагали, что традиция не могла переносить право собственности и в том случае, если лицо, передающее вещь, и ее приобретатель не имели единого мнения относительно того основания (купля-продажа, дарение, заем и т.д.), по которому происходит передача. Так, Ульпиан писал, что “если я передам тебе деньги, намереваясь подарить их, а ты берешь их как бы взаймы, < … > то монеты не становятся собственностью принявшего, так как он принял их с другим намерением” (D. 12. 1. 18). Однако в итоге победила иная точка зрения, высказанная Юлианом: разногласие по поводу основания передачи не препятствует переносу права собственности.

Традиция, как правило, подразумевала физическую передачу вещи из рук в руки, но могла совершаться и без таковой. В частности, при сделках с недвижимостью допускалась traditio longa manu (“передача длинной рукой”), которая сводилась к тому, что собственник рукой указывал приобретателю на передаваемую вещь. Физической передачи вещи не происходило и тогда, когда ее приобретал в собственность держатель (наниматель, хранитель и т.д.), у которого вещь находилась и прежде; это называлось traditio brevi manu (“передача короткой рукой”).

В целом традиция оказалась достаточно удобным способом передачи права собственности и в классический период почти вытеснила манципацию и судебную цессию, хотя, в отличие от них, приводила к приобретению не квиритской, а бонитарной (преторской) собственности. В кодификации Юстиниана традиция уже признается единственным производным способом передачи права собственности, а упоминания о манципации и судебной цессии исчезают.

2.3. Спецификация и соединение вещей

Изменения права собственности могли произойти и в результате физического изменения самих вещей, например, изготовления новой вещи из одной или нескольких других. Римские юристы называли это спецификацией (specificatio). Под спецификацией понимается всякая существенная переделка одной вещи (или нескольких вещей) в другую, причем признаком существенной переделки считается перемена названия вещи. Если при спецификации вещь сделана мастером из чужого материала, то может возникнуть спор о том, кому должно принадлежать право собственности на готовое изделие — мастеру или собственнику материала. В классическом римском праве не существовало единого мнения на этот счет. Одни юристы считали, что сущность вещи заключается в ее форме, так что собственником новой вещи должен стать создатель ее формы, т.е. мастер. Другие сущностью вещи считали не форму, а материал, и, соответственно, собственником изделия признавали поставщика материала. Точку в этой юридической дискуссии, которая была отголоском дискуссий философских, поставило законодательство Юстиниана, согласно которому новая вещь становится собственностью поставщика материала, если ее можно превратить в прежний вид, но если это сделать невозможно, то она должна принадлежать мастеру. Если же новая вещь сделана мастером частью из своего, частью из чужого материала, то она в любом случае является его, мастера, собственностью. Разумеется, признание новой вещи собственностью одной из сторон влечет за собой необходимость возмещения другой стороне стоимости материала или работы.

В случае соединения вещей, принадлежавших разным собственникам, таким образом, что их невозможно было разъединить, действовало правило: побочная вещь следует за главной. Если, к примеру, строитель возводил на чьем-то участке строение из своих материалов, то строение становилось собственностью землевладельца, ибо земля считалась главной вещью, а постройки на ней считались ее “частью”. Когда же соединялись такие вещи, среди которых нельзя было отличить главную от побочной, на новую вещь устанавливалась общая собственность.

2.4. Защита права собственности

Если владение защищалось преторским интердиктом, то средством защиты права собственности служил судебный иск. К искам, защищающим собственность, в римском праве относились виндикационный и негаторный, а также т.н. Публицианов иск.

1). Виндикационный иск (rei vindicatio). Слово vindicatio вело свое происхождение от древнего выражения “vim dicere” (объявлять о применении силы”), что было связано с правом собственника изъять свою вещь у любого лица.

Виндикационный иск содержал в себе требование невладеющего собственника к владеющему несобственнику о возврате вещи. Истец должен был доказать, во-первых свое право собственности на спорную вещь, что нередко было довольно затруднительно сделать, поскольку истцу приходилось доказывать и законное происхождение права его предшественников, т.е предыдущих собственников вещи.

Во-вторых, истец был обязан доказать, что именно ответчик владеет его вещью. Для этого он мог воспользоваться еще одним иском — т.н. actio ad exhibendum (иск о предъявлении) — и в судебном порядке потребовать, чтобы ответчик предъявил ему вещь для осмотра и истец удостоверился бы в том, что это действительно его собственность. Если ответчик пытался скрыть, что владеет спорной вещью, то она переходила к истцу. Умышленное уничтожение или продажа вещи с целью уклонения от виндикационного иска не освобождало владельца (теперь уже бывшего) от такой же ответственности, как если бы он по-прежнему владел вещью.

Цель иска состояла в том, чтобы возвратить вещь собственнику, т.е. истцу. Формула иска допускала возможность возвращения истцу не самой вещи, а ее стоимости в денежном выражении, однако это было не в интересах ответчика, поскольку стоимость вещи называл под присягой сам истец. Ответчик, проигравший процесс, обязан был возвратить не только саму вещь, но и все ее плоды и приращения. При этом добросовестный владелец должен был возвратить только “наличные” плоды, т.е. те, которые были произведены вещью после предъявления иска, недобросовестный же возмещал стоимость всех уже потребленных или проданных плодов, даже тех, которые он мог бы получить, но не получил по небрежности. За гибель или порчу вещи по вине ответчика добросовестный владелец отвечал с момента предъявления иска, а недобросовестный — с момента начала владения. После предъявления иска недобросовестный владелец нес ответственность даже за случайную гибель вещи. Ущерб оценивался в денежной форме и подлежал возмещению.

В свою очередь, ответчик мог потребовать, чтобы истец возместил ему издержки, понесенные ради сохранения или улучшения вещи. Это требование фиксировалось в эксцепции, включенной в формулу иска, и могло привести к присуждению определенной суммы в пользу ответчика. Издержки, которые признавались необходимыми для сохранения вещи, возмещались всякому владельцу (кроме вора). Издержки, которые не являлись необходимыми, но увеличивали пользу, приносимую вещью, возмещались только добросовестному владельцу и только в тех пределах, в которых увеличился доход от вещи.

Недобросовестный владелец не мог требовать возмещения таких издержек, но имел право отделить добавленные им полезные части и приспособления от вещи и забрать их себе, если только это не наносило ущерба самой вещи. Издержки, которые не увеличивали полезность вещи, а лишь делали ее более роскошной ради удовольствия владельца, в денежной форме не возмещались, но добросовестный владелец мог снять с вещи и забрать себе украшения и прочие не приносящие хозяйственной пользы предметы.

2). Негаторный иск (аctio negatoria). Этот иск предъявлялся, когда кто-либо мешал владеющему собственнику свободно, без стеснений и препятствий, пользоваться своим правом на вещь, например, если ответчик прокладывал дорогу через участок истца. Цель иска состояла в том, чтобы восстановить полноту собственности истца и при необходимости возместить нанесенный ему ущерб. Возражение ответчика чаще всего могло состоять в том, что у него имеется законное право пользоваться чужой вещью, собственник же отрицал наличие такого права, отчего иск и получил название негаторного (negare — “отрицать”). Бремя доказывания ложилось на ответчика, и если судья не признавал его доводы убедительными, то констатировал отсутствие его права пользоваться чужой собственностью. В итоге ответчик должен был гарантировать истцу, что впредь не допустит подобных нарушений, а также возместить материальный ущерб, если таковой был нанесен.

3). Публицианов иск (аctio in rem Publicana) был введен претором Публицием в I в до н.э. для защиты прав добросовестного владельца, который по той или иной причине не являлся квиритским собственником (например, приобрел земельный участок без обряда манципации и еще не успел стать собственником по давности владения).

Цель Публицианова иска была той же, что и при виндикации: возвратить вещь истцу и при необходимости возместить ущерб. Особенность его состояла в том, что в формулу иска вводилась фикция: судье предлагалось исходить из того, что истец якобы владел вещью в течение срока, необходимого для того, чтобы стать квиритским собственником по давности владения.

Смысл подобного допущения был следующим: вещь, приобретенная на законном основании путем traditio, фактически является такой же собственностью, что и полученная в результате манципации или судебной цессии, и право на нее нуждается в такой же защите. По существу, этот иск был главным средством защиты бонитарной (преторской) собственности. Отстоявший свое право истец в итоге становился и квиритским собственником. Публицианов иск мог предъявляться только недобросовестному владельцу спорной вещи.

3. Права на чужую вещь

3.1. Сущность и виды прав на чужую вещь. Сервитуты

Сущность прав на чужую вещь (jura in re aliena) заключается в том, что в силу закона или соглашения субъект такого права может самостоятельно распоряжаться чужой вещью в одном или нескольких отношениях. Права на чужую вещь, подобно праву собственности, пользовались абсолютной юридической защитой против любого лица, посягающего на данное право, включая и собственника вещи. Однако объем правомочий обладателя прав на чужую вещь всегда ограничен и, разумеется, не может быть столь же большим, как объем правомочий собственника. В Римском государстве были следующие виды права на чужую вещь: сервитуты, эмфитевзис, суперфиций и залоговое право.

Наиболее древним и самым распространенным правом на чужую вещь являлся сервитут. Под сервитутом подразумевается право, обеспечивающее полное или частное пользование вещью, которая находится в чужой собственности, и неразрывно связанное с определенным земельным участком или лицом. Сервитуты бывают двух видов: земельные и личные.

Земельные сервитуты неразрывно связаны с определенной недвижимой собственностью и предназначены для того, чтобы собственник одного земельного участка, кто бы им ни был, мог использовать для хозяйственных целей землю или строения другого, соседнего участка [18].

Личные сервитуты подразумевают использование чужой вещи определенным лицом, независимо от того, есть у него земельная собственность, или нет.

Любой сервитут давал его обладателю длительное и устойчивое право пользования чужой вещью в том или ином отношении. Характерным признаком сервитутного права было то, что оно сохраняло силу и в том случае, если вещь отчуждалась и переходила к другому собственнику.

Всякий владелец вещи, являющейся объектом сервитутного права, должен был уважать это право и либо воздерживаться от каких-либо действий (например, не возводить на своей земле строений выше определенного предела), либо терпеть действия другого лица по отношению к своей вещи (например, пропускать скот соседа через свой участок). Поэтому сервитут в известной степени ограничивал правомочия собственника, который мог распоряжаться своей вещью лишь настолько, насколько это не мешало осуществлению сервитута, и таким образом, сервитутное право даже получало преимущество над правом собственности. Однако собственник не был обязан предпринимать никаких активных действий в пользу обладателя сервитута: servitus in faciendo consistere non potest (“сервитут не может обязывать к действию” — D. 8. 1. 15).

Сервитут и право собственности не могли принадлежать одному и тому же лицу согласно правилу “Никто не может иметь сервитута на свою собственную вещь”.

3.2. Земельные сервитуты

Раньше всего возникли те земельные сервитуты, которые зародились в сельской местности. Уже в древнейшие времена крестьяне убедились в том, что необходимо восполнять тот или иной недостаток земельного участка (например, отсутствие источника воды) с помощью каких-либо свойств участка соседнего. Для того, чтобы закрепить эту возможность юридически, стали устанавливаться сельские земельные сервитуты. Обязательные условия, при которых мог возникнуть сельский сервитут, были следующими:

наличие двух соседних земельных участков, один из которых — “служащий” — может увеличить хозяйственную полезность другого — “господствующего” по принципу fundus servit fundo (“один участок служит другому” [19];
возможность постоянного, долговременного, а не сиюминутного использования служащего участка в интересах господствующего.

Сельский сервитут устанавливался на все то время, в течение которого один участок мог служить другому. Никакие перемены в отношениях собственности не могли прекратить или ограничить сервитутное право. Если, например, служащий участок переходил к новому собственнику путем купли-продажи или наследования, сервитут оставался в силе. В свою очередь, мог быть продан или передан по наследству участок господствующий, и всякое лицо, ставшее его собственником, продолжало осуществлять сервитутное право. Если господствующий участок дробился между несколькими собственниками, то каждый из них получал свою долю правомочий, вытекавших из существования сервитута. Не прекращало сервитут и дробление служащего участка.

Древнейшими считались четыре сельских сервитута: aquaductus — право проводить водус чужого участка; iter — право ходить и ездить верхом через чужую землю; actus — право прогонять скот; via — право провозить груз на телеге. Позднее к ним добавились права черпать воду, приводить скот на водопой, пасти скот на чужом пастбище, добывать на соседской земле песок, глину и т.д.

Со временем возникли и городские земельные сервитуты. Они, в отличие от сельских, устанавливались в местах сплошной застройки. К числу городских сервитутов относились: право сооружать крышу или навес так, чтобы часть сооружения находилась над землей соседа; право опирать свое строение на соседскую стену; право проведения сточной канавы через чужой участок; право требовать, чтобы сосед не строил зданий, которые будут загораживать свет или вид из окон.

3.3. Личные сервитуты

Личный сервитут отличался от земельного тем, что мог принадлежать только определенному лицу, не обязательно земельному собственнику, и являлся не бессрочным, а пожизненным правом на чужую вещь. Существовали следующие виды личных сервитутов:

Узуфрукт (ususfructus) — право пользования чужой вещью и получения от нее плодов. Обладатель этого права — узуфруктуарий — мог не только пользоваться самой вещью, но и извлекать из нее весь доход, который она может принести, например, сдать ее внаймы (но не продать). Получив право пользования чужим садом или виноградником, узуфруктуарий становился собственником всех плодов с того момента, когда он их собирал. К чужой вещи он должен был относиться заботливо, как хороший хозяин, охранять ее, нести расходы по содержанию вещи. Узуфруктуарию запрещалось изменять “сущность вещи”, т.е. ее хозяйственное назначение. Он мог, скажем, вырубить отдельные яблони, но не имел права превращать яблоневый сад в виноградник или огород. За гибель или порчу вещи по вине узуфруктуария он отвечал перед собственником, возмещая понесенные тем убытки. Все эти обязанности узуфруктуария обычно устанавливались специальным устным договором между ним и собственником. Во исполнение того же самого договора наследники умершего узуфруктуария должны были возвратить собственнику вещь в хорошем состоянии.
Usus — право пользования чужой вещью с ограниченной возможностью потребления ее плодов. Лицо, получившее такое право, может собирать лишь такое количество плодов, которое необходимо ему для личных потребностей. Usus не дает возможности сдать вещь внаймы, допускать кого-либо еще к пользованию вещью и ее плодами. Обязанности обладателя этого права были схожими с обязанностями узуфруктуария, но нести основные расходы по содержанию вещи должен был собственник.
Habitatio — право проживания в чужом доме или какой-то его части. Управомоченное лицо могло поселиться в отведенном ему доме или помещении или сдать его внаймы. Однако не допускалась безвозмездная уступка этого права другому лицу.
Право пользования чужими рабами или животными (operae servorum vel animalium). Этот личный сервитут давал управомоченному лицу возможность пользоваться определенными рабами и животными, в т.ч. сдавать их внаймы.

Установление, прекращение и защита сервитутных прав. Римляне признавали несколько способов установления сервитутов, которые походили на способы приобретения права собственности.

Манципация (только для сельских сервитутов) или судебная цессия.
Традиция. Основанием ее могло быть одностороннее волеизъявление собственника вещи или договор между ним и обладателем сервитута.
Приобретение сервитута по давности владения: если собственник не препятствовал осуществлению сервитута в течение 10 лет, то сервитут считался установленным; если же собственник постоянно находился в другой провинции, срок давности увеличивался до 20 лет. Данные сроки были определены при Юстиниане.
Установление сервитута в завещании (например, наследнику вменяется в обязанность предоставить родственнику завещателя пожизненное право проживания в его доме).
В случаях раздела общего имущества по суду сервитутное право учреждалось судебным решением (например, разделив участок на две части, судья предоставляет одному из собственников право пользоваться пастбищем на земле другого).

Сервитут прекращается в тех случаях, когда:

служащая вещь изымается из оборота или погибает;
умирает управомоченное лицо (при личных сервитутах);
сервитутное право на вещь соединяется с собственностью на неё (например, собственник господствующего участка покупает и участок служащий);
управомоченное лицо отказывается от своего права;
по истечению срока погасительной давности: если сервитутом не пользовались в течение определенного срока (при Юстиниане — те же 10 и 20 лет), право считалось утраченным.

Защита сервитутов осуществлялась специальным конфессорным иском (actio confessoria), причем истец должен был доказывать, что сервитут действительно установлен, но ответчик мешает осуществлять сервитутные права. Данный иск был вещным и мог предъявляться любому лицу, которое препятствовало истцу пользоваться сервитутом, не исключая и собственника вещи. Исковое требование состояло в восстановлении нарушенных прав, предоставлении гарантий того, что нарушения не последуют в будущем, и возмещении ущерба. Сервитуты могли также защищаться интердиктами. Существовали специальные интердикты о водопроводе, о праве проезда и т.д.

3.4. Эмфитевзис и суперфиций

Римская юриспруденция знала такие виды прав на чужую недвижимость, которые имели настолько широкое содержание, что сводили правомочия собственника к минимуму. Еще в республиканскую эпоху в Италии получила распространение практика сдачи общественных земель в долгосрочную наследственную аренду. Арендатор был обязан уплачивать ежегодную плату — vectigal, и если он был исправным плательщиком, то сохранял определенное право на арендуемую землю, которое именовалось jus in agro vectigali. Это право было вещным, его можно было передавать по наследству, отчуждать, закладывать. Арендатор имел возможность предъявить любому лицу, нарушившему его право, специальный вещный иск actio in rem vectigalis, который почти ничем не отличался от виндикационного иска собственника. Аналогичное право укоренилось и в восточных провинциях Римской империи, где оно имело греческое название “эмфитевзис” (emphyteusis) [20]. В IV — V вв. н.э. исконно римская и восточная наследственная аренда постепенно сливались в единый правовой институт, который в праве Юстиниана получил общее название “эмфитевзис”.

В своем окончательном виде эмфитевзис представлял собой бессрочное право на чужую (государственную, церковную или частную) землю, устанавливаемое особым договором и чрезвычайно широкое по объему.

Арендатор — эмфитевт — мог не только пользоваться участком, присваивая плоды, но и закладывать, дарить, передавать по наследству, даже продавать свое право. При продаже эмфитевзиса он обязан был известить об этом собственника, который имел право преимущественной покупки или получения суммы в размере двух процентов покупной цены.

Эмфитевт мог изменять характер насаждений, но только так, чтобы это не ухудшало качество участка. В обязанности эмфитевта входила также уплата общественных налогов и ежегодной ренты (деньгами или натурой) собственнику. Для защиты своего права против всякого нарушителя эмфитевт имел вещный иск “actio vectigalis”, а кроме того, мог воспользоваться интердиктом, защищающим права владельца, поскольку считался владельцем участка. Однако, собственник земли также мог предъявить эмфитевту особый иск — actio emphiteuticaria, если арендатор ухудшал качество участка, не платил ренты или налогов в течение трех лет (на церковных землях — двух лет), не извещал собственника о продаже своего права. В этих случаях эмфитевт лишался своего права. Эмфитевзис прекращался также в результате того, что арендатор приобретал участок в собственность или добровольно отказывался от своего права, заручившись согласием собственника.

Если эмфитевзис представлял собой право возделывать чужую землю, то другой вид долгосрочной наследственной аренды — суперфиций (superficies) — сводился к праву возвести на чужой земле строение и пользоваться им. Поскольку один из принципов римского права гласил: superficies solo cedit (“сделанное на поверхности следует за поверхностью”), то любое здание, кем бы оно ни было построено, рассматривалось как собственность того лица, которому принадлежит земля. Поэтому тот, кто намеревался возвести строение на чужой земле и закрепить за собой и своими наследниками возможность пользоваться этим сооружением, должен был получить (по договору, завещанию или по давности) право superficies, которое ограждало строение от посягательств со стороны собственника земли или любого другого лица. Нарушение данного права влекло за собой либо интердикт, либо вещный иск “actio de superficie” и восстановление права по суду.

Суперфициарий (субъект этого права) был обязан платить собственнику земли определенную поземельную ренту — solarium — и нести все расходы по содержанию здания. Суперфиций обычно являлся правом бессрочным, его можно было передавать по наследству, продавать (с согласия собственника), дарить, закладывать. Прекращался суперфиций при тех же обстоятельствах, что и эмфитевзис, однако без согласия суперфициария [21] прекратить данное правоотношение, в отличие от эмфитевзиса, было невозможно.

3.5. Залоговое право

Залог представляет собой один из способов обеспечения исполнения обязательств, и поэтому в некоторых пособиях правоотношения, связанные с залогом, рассматриваются не в ряду прочих прав на чужие вещи, а в разделе “Обязательства”. Тем не менее, залоговое право представляет собой именно право на чужую вещь. Смысл залога состоит в том, что по договоренности сторон в имуществе должника заранее намечается определенная вещь, которая предназначена для удовлетворения имущественных требований кредитора в случае неисполнения обязательства. Залоговое право обладает преимуществом перед всеми прочими правами:

заложенная вещь, проданная или подаренная должником третьему лицу, все равно должна быть передана кредитору;
право кредитора на данную вещь будет предпочтительным и тогда, когда на все имущество должника претендуют прочие заимодавцы.

Поэтому кредитор, имеющий право на заложенную вещь, может предъявить вещный иск любому лицу, которое держит вещь у себя и препятствует осуществлению залогового права.

Древнейшей формой залога в Риме являлась fiducia, т.е. доверительный залог [22]. Принимая на себя обязательство, должник передавал заложенную вещь в собственность кредитора, а тот обещает вернуть вещь в случае своевременной уплаты долга. Таким образом, должник доверял свою вещь кредитору, интересы которого тем самым полностью обеспечивались.

Что касается должника, то ему приходилось полагаться на честность кредитора; если же тот не отдавал вещь после уплаты долга, то должнику следовало обращаться в суд с иском actio fiduciae, и если ему удавалось доказать свою правоту, то кредитор не только возвращал вещь (или возмещал ущерб), но и подвергался бесчестию (infamia) как лицо, обманувшее доверие партнера. Тем не менее, fiducia ставила должника в невыгодное по сравнению с кредитором положение, отчего позднее возникли иные формы залога, более удобные для должников.

Так, вид залога, именуемый термином pignus, подразумевал, что заложенная вещь остается собственностью должника, хотя и переходит во владение кредитора. Тем самым должник получал более твердые гарантии того, что вещь будет возвращена, а бремя доказательства на суде теперь возлагалось на кредитора. Впрочем, как всякий владелец, кредитор мог в защиту своего права на вещь воспользоваться интердиктом, в том числе и против должника, который отбирал у него заложенную вещь, не исполнив обязательства.

Рассмотренные формы залога были очень неудобны в тех случаях, когда заложенная вещь, например, сельское имение, могла приносить должнику хозяйственную пользу и денежный доход в период исполнения обязательства, но должна была на это время перейти к кредитору. Кредитор также был заинтересован в том, чтобы должник извлекал как можно больше доходов из своего хозяйства, накапливая средства для уплаты долга. Поэтому римское право восприняло еще один вид залога, уже существовавший в странах Восточного Средиземноморья и называвшийся греческим термином “ипотека” (hypotheca).

Суть ипотеки заключалась в том, что заложенная вещь оставалась и во владении, и в собственности должника до наступления срока исполнения обязательства. В самом Риме правоотношения, подобные греческой ипотеке, первоначально допускались лишь в строго определенных случаях: либо тогда, когда кредитором выступало государство или городская община, либо в той ситуации, когда залог обеспечивал своевременную уплату арендной платы по договору найма недвижимости. В первом случае залогом являлось имение, во втором — инвентарь, рабы и скот сельского арендатора либо мебель квартиросъемщика. Введенный претором Сальвием специальный интердикт (interdictum Salvianum) по ходатайству собственника запрещал арендатору, имеющему задолженность, вывозить свои вещи с участка или из квартиры. Если же арендатор успевал передать или продать кому-либо это имущество, то любому лицу, у которого оказались заложенные вещи, можно было предъявить т.н. “Сервиев иск” (actio Serviana) и потребовать возврата залога.

В классический период римского права данные правоотношения были объединены названием “ипотека” и нашли гораздо более широкую сферу применения. Теперь ипотекой обеспечивались самые различные обязательства, а предметом залога могли стать разнообразные вещи, движимые и недвижимые. По аналогии с Сервиевым иском стал использоваться “как бы Сервиев иск” (actio quasi Serviana), иначе именуемый “ипотечным иском” (actio hypothecaria), который заключался в истребовании заложенной вещи кредитором из чужого неправомерного владения.

Постепенно стали складываться и те нормы, которые регулировали порядок использования заложенной вещи для удовлетворения требований кредитора в случае неисполнения обязательств. Если в более ранний период этот порядок оговаривался в специальном соглашении между должником и кредитором, то в IV в. н.э. было установлено твердое правило: кредитор не имеет права оставлять предмет залога у себя на праве собственности, он обязан продать его по рыночной цене, из вырученных денег оставить себе сумму долга, а остаток вернуть должнику. Если же выручка от продажи залога не покрывала долг, то кредитор сохранял право требования недостающей суммы.

Залоговое право в любой его форме чаще всего устанавливалось договором между кредитором и должником, который заключался без каких-либо особых формальностей. В отличие от современной практики, в Риме ипотека никак не регистрировалась, что открывало возможность заложить одну и ту же вещь нескольким кредиторам, заняв у них в общей сложности гораздо больше денег, чем можно было выручить от ее продажи. Спор между несколькими кредиторами о том, кому принадлежит преимущественное право на заложенную вещь, разрешался согласно следующему общему правилу: требования того кредитора, чье право было установлено раньше, удовлетворялись в полном объеме, остальным приходилось довольствоваться остатками в той очередности, которая диктовалась временем установления права.

Иногда залог устанавливался не договором, а законом. Например, по закону все имущество должника, не уплатившего подати государству, становилось залогом в интересах императорской казны, а имущество мужа со времен Юстиниана становилось залогом возврата приданого жене. Такая ипотека считалась привилегированной и давала кредитору внеочередное право на заложенную вещь, т.е. преимущество над прочими кредиторами. Наконец, бывали ситуации, когда залоговое право устанавливалось судебным решением.

Прекращение залогового права может быть результатом следующих событий:

своевременного исполнения обязательства или его прекращения помимо исполнения (например, пересмотра договора по согласию сторон);
гибели заложенной вещи;
приобретения кредитором заложенной вещи в собственность;
отказа кредитора от своего права на предмет залога;
истечения срока давности (10 и 20 лет), в течение которого вещь находилась у некоего добросовестного владельца, не знавшего о том, что она была заложена; по общему правилу такой владелец станет собственником, и иск кредитора к нему не будет иметь успеха.

[1] Таблица VI, 7 — 8. Разумеется, собственник бревна получал право на компенсацию в двойном размере стоимости материала.

[2] Некоторые res publicae – те, которые не были предназначены для общего использования, как, например, общественный земельный фонд, могли быть предметом оборота

[3] Тем не менее, некоторые держатели вещи могли получить юридическую защиту их права на эту вещь самостоятельно, не прибегая к помощи собственника. К числу таких держателей, наделенных правами владельцев (т.н. “производных владельцев”), относились, в частности, кредитор, получивший приналежавшую должнику вещь в залог уплаты долга, и хранитель спорной вещи, которую ему доверяли лица, затеявшие судебный спор о праве собственности на эту вещь (т.н. секвестор). В обоих случаях собственник вещи — должник или один из спорщиков — мог оказаться как раз тем лицом, от покушений которого производный владелец должен был вещь охранять, так что ему следовало предоставить такую же защиту права на вещь, как и полноправным владельцам.

[4] Подробнее об этом говорится в следующей главе.

[5] Временная потеря власти над вещью, однако, не влекла за собой утрату владения в следующих случаях: (1) если вещь оставлена владельцем случайно, в определенном месте, где ее легко будет найти; (2) если домашнее животное ушло со двора, но сможет найти дорогу домой; (3) если от рабовладельца сбежал раб, и его укрыл кто-то из свободных.

[6] В интердикте unde vi опять-таки оговаривалось, что отнятое владение должно быть добросовестным, так что противная сторона могла оправдывать насилие тем, что лишенный вещи владелец в свое время сам завладел ею недобросоветсным образом. Однако в праве Юстиниана это ограничение было снято, и возражение о недобросовестном характере отнятого владения уже не принималось во внимание.

[7] Precarium — получение вещи в безвозмездное пользование до востребования.

[8] Классические юристы понимали под “долей” не долю вещи, а долю права на вещь. Доли могли быть равными или неравными, но в любом случае правомочия собственника осуществлялись всеми участниками condominium в отношении всей вещи. Размер доли имел значение лишь при распределении плодов, времени пользования общей вещью каждым собственником, а также при разделе общей вещи.

[9] Общая вещь могла быть разделена физически, если она относилась к разряду делимых вещей, а в ином случае совместные собственники по общему согласию или по решению суда уступали вещь одному из них, причем остальные получали соответствующую компенсацию.

[10] ”Квиритами” называли себя римские граждане.

[11] У римлян скот и рабы наряду с недвижимостью принадлежали к т.н. манципируемым вещам (res mancipi), которые подлежали манципации, и поэтому собственность на них могла регулироваться цивильным правом.

[12] Перегринами стали считаться только находившиеся на территории империи приезжие из-за границы.

[13] Вещь потерянная или забытая не считалась бесхозной. В каждом конкретном случае вопрос о том, потеряна ли вещь, или выброшена, решался в зависимости от обстоятельств находки и ценности самой вещи: если, например, полезная, но не новая вещь обнаруживалась в таком месте, куда обычно выбрасывали ненужный хлам, у нашедшего были все основания считать эту вещь бесхозной. Если же обстоятельства ясно указывали на то, что вещь потеряна, а не выброшена, ее следовало возвратить собственнику, потребовав от него возмещения затрат на хранение вещи и прочих издержек.

[14] В этом последнем случае далеко не всякая вещь могла стать объектом оккупации со стороны частных лиц, поскольку в принципе военная добыча считалась собственностью государства (D. 48. 13. 15). Поэтому, например, земля завоеванных Римом провинций объявлялась государственной.

[15] Манципация также использовалась при сделках дарения, установления приданого и т.д.

[16] Первоначально куски меди определенного веса являлись в Риме мерой стоимости, что и породило данную особенность обряда. Впоследствии, когда римляне начали чеканить настоящую монету, взвешивание меди при манципации приобрело лишь символический характер.

[17] В некоторых случаях традицию мог осуществлять не собственник, а иное управомоченное лицо, в частности, кредитор, получивший данную вещь в залог.

[18] Земельные сервитуты также называют “предиальными” от слова praedium (имение).

[19] От глагола servire (“служить”) произошел и сам термин servitus (сервитут).

[20] От глагола emphyteuein — “насаждать”, “делать посадки”.

[21] К согласию приравнивалось и неиспользование этого права в течение срока погасительной давности.

[22] Fides — “доверие”.

Post Views: 1 165

1. Вещь и владение

1.1. Понятие вещи и виды вещей